Роль эпиграфов в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка”
Многие считают, что эпиграфы – вещь не обязательная и старомодная. В школьном сочинении они, мол, больше для того, чтобы блеснуть эрудицией, а не заострить внимание читателя на главной проблеме произведения, подчеркнуть его главную мысль. До пушкинской “Капитанской дочки” я тоже не придавала эпиграфам особенного значения. Но Пушкин предпослал эпиграф не только ко всей повести в целом, но и к каждой отдельной главе. Поскольку сами события излагаются от первого лица главным героем Петром Гриневым – авторский прием, используемый Пушкиным
Общий эпиграф – “Береги честь смолоду” – действительно отражает главную мысль произведения, причем не только в образе главного героя Петруши Гринева, но и других героев. Его отец, Андрей Петрович Гринев, служивший при графе Минихе, ставит честь превыше всего – выше карьеры, состояния и душевного комфорта. Для сына своего он выбирает путь честного офицера, отправляя его не в блистательный гвардейский полк, к которому Петруша был приписан с рождения, а в армию.
Рассказывая о начале
Был бы гвардии он завтра ж капитан.
Того не надобно: пусть в армии послужит.
Изрядно сказано! Пускай его потужит…
Да кто его отец?
Исток верности присяге честных служак вроде капитана Миронова и поручика Ивана Игнатьича объясняет один из эпиграфов (из “Недоросля”) ко II главе :
Старинные люди, мой батюшка.
К III главе Пушкин предпослал сразу два эпиграфа. Первый из них взят из солдатской песни:
Мы в фортеции живем,
Хлеб едим и воду пьем;
А как лютые враги
Придут к нам на пироги,
Зададим гостям пирушку:
Зарядим картечью пушку.
Эпиграф как бы предвосхищает описание Белогорской крепости – “деревушки, окруженной бревенчатым забором”, простоты нравов в ней и строгого подчинения присяге. Старинное слово “фортеция” как нельзя лучше характеризует состояние крепости. Эпиграф к главе VII тоже взят из народной песни:
Голова моя головушка,
Голова послуживая!
Послужила моя головушка
Ровно тридцать лет и три года.
Ах, не выслужила головушка
Ни корысти себе, ни радости,
Как ни слова себе доброго
И ни рангу себе высокого;
Только выслужила головушка
Два высокие столбика,
Перекладинку кленовую,
Еще петельку шелковую.
Этот эпиграф – не просто “путеводная звезда” к VII главе, предвосхищающая события: гордый и мужественный ответ капитана Миронова и Ивана Игнатьича самозванцу и их трагический конец на виселице. У этих строчек есть еще одна роль. Она переплетается с народной “песней про виселицу, распеваемой людьми, обреченными виселице”. Благодаря этому мы видим общее в судьбах капитана Миронова и Пугачева: оба они – “невольники чести”, которым ни отступить от своей роли, от предназначения судьбы, ни получить благодарности. Как дочь-сирота капитана Миронова брошена оренбургским начальником на произвол судьбы, так и Пугачев знает, что его соратники “выкупят свою шею его головою”. Эпиграф к XI главе – строчки из А. Сумарокова: В ту пору лев был сыт, хоть сроду он свиреп. “Зачем пожаловать изволил в мой вертеп?” – спросил он ласково.
Этот эпиграф – объяснение, почему Пугачев не только второй раз с миром отпускает Петрушу Гринева, так и не признавшего его государем, выступавшего против него и отказавшегося отвечать на вопросы о голоде в Оренбурге, но и помогает ему. Интересно обыгрывается здесь слово “вертеп”: – в первом значении это пещера, логово льва, а во втором – что-то ненастоящее, бутафорское, театральное, как импровизированный дворец Пугачева с бревенчатыми стенами, оклеенными золотою бумагою, с натуральными крестьянским инвентарем.
Но самое необычное назначение у эпиграфа к XIV главе “Суд”. Многих удивляет неожиданная развязка – помилование Петруши благодаря императрице. Возникает вопрос: может быть, эта развязка – попытка подольститься к царю? дань цензуре, чтобы иметь возможность напечатать повесть о народном восстании с трактовкой образа Пугачева как человека, пытающегося улучшить жизнь народных масс?
Прочтем эпиграф:
Мирская молва
Морская волна.
Пословица
О чем же эта пословица? Она говорит: людское мнение, как морская волна – поднимется и схлынет. То есть его можно изменить. Так и Маша сумела изменить мнение императрицы. Ведь помилование Петруши происходит не благодаря императрице, а благодаря Маше. Именно она отправляется в Петербург, именно она сумела объяснить, чем были вызваны поступки Гринева, именно она заставила императрицу поверить себе.
Проанализировав эпиграфы к “Капитанской дочке”, понимаешь, что они – разгадка, ключ к пониманию авторской позиции по отношению к героям. Ключ к нашему пониманию Пушкина – писателя и гражданина.
Твир як я прибираю кимнату.