Три встречи Раскольникова с Порфирием Петровичем
Центральными эпизодами романа М. Ф. Достоевского “Преступление и наказание”, раскрывающими борьбу героя со своей “натурой”, являются встречи Раскольникова с Порфирием Петровичем. Не случайно автор сталкивает главного героя со следователем. Именно в этих эпизодах в Раскольникове побеждает человек, “тварь дрожащая”, здесь происходит полное раскрытие преступника и полное его наказание.
После совершения убийства Родион Раскольников все еще верен своей “идее”. Он во что бы то ни стало хочет победить “болезненно
В первой встрече героя со следователем Достоевский подчеркивает его неестественность, искусственность поведения в манерах держаться. Большую роль здесь играют авторские ремарки: “начал он усиленно законфузившись”, “тревожно подумал”, “ругнул про себя”, “как можно больше постарался законфузиться”, “поспешил перебить”. В дальнейшем в разговоре Раскольников не выдерживает фальшивого тона, чувствуются порывы горькой правды о его душевном состоянии: “промелькнуло в нем как молния”, “продолжал… несколько сбившись”, “не вытерпел и злобно сверкнул на него загоревшимися гневом черными своими глазами”. Но вскоре он берет себя в руки, снова прячет правду о своем состоянии, проявляется “ловко выделанное раздражение”. Эта встреча является доказательством глубокой внутренней борьбы героя, борьбы “идеи” с принципом человечности. Он то скрывает правду, то раздражается и раскрывает душу, то смеется и твердеет, то становится жалким и беспомощным. Несмотря на все старания Раскольникова победить ощущение своей преступности, “петь натурально”, “рассчитать” свое поведение, его натура выдает себя. На второй поединок с Порфирием Петровичем Родион идет, преследуя единственную цель: “хоть на этот раз по крайней мере, во что бы то ни стало победить болезненно раздраженную натуру свою”. Первые мысли героя передают следующие строчки: “Вы, кажется, говорили вчера, что желали бы спросить меня… форменно… омоем знакомстве с этой… убитой? – начал было опять Раскольников, – ну зачем я вставил кажется? – промелькнуло в нем, как молния. – Ну зачем я так беспокоюсь о том, что вставил это кажется?” – мелькнула в нем тотчас же другая мысль как молния.
И он вдруг ощутил, что мнительность его, от одного соприкосновения с Порфирием, от двух только слов, от двух только взглядов, уже разрослась в одно мгновение в чудовищные размеры… и что это страшно опасно: нервы раздражаются, волнение увеличивается. “Беда. Беда!.. Опять проговорюсь”. Эта встреча еще раз доказывает превосходство человечности в человеке, невозможность победить в себе чувства, “натура” уму героя не подвластна.
Порфирий Петрович разгадал характер Раскольникова. Он не хочет допрашивать его “по форме”, так как понимает, что поймать Родиона с помощью допроса “по форме” логически нельзя. Он делает ставку на живую и сложную душу, неподвластную уму Раскольникова. Вот почему вместо официального допроса – болтовня, хитрая и расчетливая, ставящая целью вывести Раскольникова из внутреннего равновесия, встревожить, поддержать в нем мучительно-неопределенное самочувствие, которое невыносимо для героя романа. Так следователь объясняет Раскольникову, почему “преступник не убежит”: “Что такое: убежит! это форменное; а главное-то не то… он у меня психологически не убежит, хе-хе! Каково выраженьице-то! Он по закону природы у меня не убежит, хотя бы даже и было куда убежать. Ну, так вот он все будет, все будет около меня, как около свечки, кружиться; свобода не мила станет, станет задумываться, запутываться, сам себя кругом запутает, как в сетях, затревожит себя на смерть… Вы, батюшка, Родион Романович, уж извините меня, старика, человек еще молодой-с.., а потому выше всего ум человеческий цените, по примеру всей молодежи. Игривая острота ума и отвлеченные доводы рассудка вас соблазняют… действительность и натура, сударь вы мой, есть важная вещь и ух как иногда самый прозорливейший расчет подсекают!.. Он-то, положим, и солжет, то есть человек-то-с, частный-то случай-с,.. и солжет отлично, наихитрейшим манером; тут бы кажется и триумф, и наслаждайся плодами своего остроумия, а он хлоп! Да в самом – то интересном, в самом скандальезнейшем месте и упадет в обмарок. Оно положим, болезнь, духота тоже иной раз в комнатах бывает, да все-таки-с! Все-таки мысль подал! Солгал-то он бесподобно, а на натуру-то и не сумел рассчитать. Вот оно, коварство-то где-с! Другой раз, увлекаясь игривостью своего остроумия, начнет дурачить подозревающего его человека, побледнеет как бы ненарочно, как бы в игре, да слишком уж натурально побледнеет-то, слишком уж на правду похоже, он и опять подал мысль!.. Да чего; сам вперед начнет забегать, соваться начнет, куда т не спрашивают, заговаривать начнет беспрерывно о том, о чем бы надо, напротив, молчать… ”
Наказанием для Раскольникова становится само ощущение преступности. Это ощущение усиливает разлад между его расчетами и жизнью. Убедить себя в том, что он не совершил преступления, Раскольников не может. После преступления он вынужден на каждом шагу лгать себе и другим, притворяясь “обыкновенным” человеком. Это рождает чувство страха: ему все время кажется, что люди замечают эту фальшь и игру. Человек душевный и правдивый по своей натуре, Раскольников, для которого “ясно, как день, справедливо как арифметика”, что убийство, совершенное им, – “не преступление”, когда уничтожены все улики совершенного убийства, в споре с Порфирием Петровичем “проговаривается”.
Поведение следователя во время второй встречи с Раскольниковым, когда схватка была особенно ожесточенной, возмущает. И в манере держаться (“суетясь по комнате”, “беспрерывно хихикая от удовольствия и опять начиная кружить по комнате”), и в том, как он говорит (“закудахтал”, с хихиканьем и подмигиванием, с ужимочками, так и сыплет, не уставая, слова, выпуская их с осиным роем на жертву), и в этом обращении к подследственному (“миленький”, “добрейший”, “голубчик”, вместе с этой частицей – с, “хе-хе-хе”, и такими фразами: “я его и проглочу-с, а это уж очень приятно, хе-хе-хе”) – мы видим и чувствуем злобу, враждебность, стремление Порфирия Петровича унизить, уязвить Раскольникова. Идет не “следствие по делу”, а травля. Пытка. Трудно не разделить с Раскольниковым его чувство: “Полишинель проклятый!”
Теория Раскольникова задевает Порфирия Петровича лично. Следователь в чем-то, может быть, не состоявшийся Раскольников. Не выяснением обстоятельств занят Порфирий, а совсем другим. Самолюбие его уязвлено: у него не вышло, а Раскольников осмелился попасть “в высший разряд”. Ущемленность порождает желание отомстить. Дознание превращается в борьбу самолюбий, сведение личных счетов. Рождается стремление унизить, уязвить. Порфирий Петрович с наслаждением любуется своей “жертвочкой”, демонстрирует свою силу: я вот “бедненький следователь”, а вот тебя, Наполеона, слопаю! В первых двух схватках как будто каждый из героев хочет загнать другого “в низший разряд”. Досыта поиздевавшись над своей “жертвочкой”, “кудахтающий” Порфирий Петрович хочет добить ее до конца: “А сюрпризик-то не хотите разве посмотреть?.. Сюрпризик-с, вот тут, за дверью у меня сидит, хе-хе-хе!”
И вдруг все меняется. Следователь сам получает сюрприз от Миколки, который взял вину на себя. Это признание потрясло Порфирия Петровича и сломало все прежние планы. После этого он словно переродился. Сам идет к Раскольникову. Изменилась и манера поведения. Порфирий словно просветляется, не “кудахтает”, не бегает в возбуждении от нетерпения, а сидит. Слова его, обращенные к Раскольникову, проникнуты духом доброжелательности. Не “проглотить”, а словно бы спасти хочет он Раскольникова. Героя ошеломил этот неожиданный контраст: он “никогда не видел и не подозревал у него такого лица”. Порфирий Петрович пришел не продолжать борьбу уязвленных самолюбий, а спасти Раскольникова не от каторги, а от его “теории”. Он желает герою “великого предстоящего исполнения”: “Станьте солнцем, вас все и увидят”.
Во время третьей встречи героя со следователем, Раскольников совершает “явку с повинной”. Отправляясь в полицейскую контору, он говорит Соне: “Мне досадно, что все эти глупые, зверские хари обступят меня сейчас, будут пялить прямо на меня свои буркалы, задавать мне свои глупые вопросы, на которые надобно отвечать, – будут указывать пальцами… Тьфу! Знаешь, я не к Порфирию иду; надоел он мне”. Герой совершит “явку с повинной” не ради формального наказания. Вот почему о судебном процессе Достоевский рассказал мимоходом, как о чем-то формальном и несущественном. Все решается в душе героя, болезненно остро ощущающей “разорванность” с людьми. Это-то ощущение “отъединенности от людей” делает невозможной для Раскольникова жизнь среди них и с ними. Это и есть та необходимость, которая заставляет героя признаться: “Это я убил тогда старуху чиновницу и сестру ее Лизавету топором и ограбил”.
Признание Раскольникова становится нравственной победой следователя и доказательством победы “натуры”. Нет, Раскольников не выдержал насилия над собой, его “теория” оказалась ложной. Таким образом, в романе утвердилась мысль о противоестественности убийства человека человеком, о том, что нельзя преступить принцип человечности.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)
Любовь татьяны лариной к русской природе.