Стихийность крестьянского движения в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка” и в романе М. Ю. Лермонтова “Вадим”

Оба произведения – повесть “Капитанская дочка” и роман “Вадим” – объединяет и сближает то, что они посвящены истории нашей страны и пытаются ответить на вопрос: кто наиболее активная сила в истории – личность или народ?
Можно сказать, что авторы, изучая историю, попытались обнажить противоречия русской жизни. Показывая постоянные выступления крестьянства против крепостного права, они натолкнули следующие поколения дворянских революционеров на мысль о ликвидации рабства в России.
Сближает эти два произведения также

примерно одинаковое время описания событий: в “Вадиме” – за два месяца до пугачевского бунта в, “Капитанской дочке” – непосредственно само пугачевское восстание.
Заслуга А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова состоит в том, что они не только показали нам глубокую картину развития крестьянского движения, но и вскрыли его несостоятельность.
Стихийные выступления крестьян были заранее обречены на провал. В России, в отличие, например, от Франции, не оказалось той движущей буржуазной силы, которая смогла бы привести народ к победе. Слишком большая пропасть лежала между крестьянами и передовым
дворянством.
Вот как писал об этом Лермонтов в “Вадиме”: “Русский народ, этот сторукий исполин, скорее перенесет жестокость И надменность своего повелителя, чем слабость его… В столетии дворянство потеряло уже прежнюю неограниченную власть свою и способ ее поддерживать, не умело переменить поведения. Вот одна из тайных причин, породивших пугачевский год”.
Герой повести Пушкина “Капитанская дочка” Гринев выразил эту же мысль более кратко: “Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный”.
Вадим – главный герой одноименного романа тайком сообщает своей сестре: “Мы довольно долго ждали… но зато не напрасно. Бог потрясает целый народ для нашего мщения. На Дону родился дерзкий безумец, который выдает себя за государя”. Так стихийно, неосознанно зрел бунт крестьян в селении благополучного барина Палицына. Весть о новом царе быстро распространялась среди народа. Вот как пишет об этом Лермонтов: “Слуги шепотом сообщали друг другу разные известия о самозванце, о близких бунтах, о казни многих дворян – и тайно или явно каждый радовался…
… Потихоньку все перешептывались:
– Да скоро ли? – спросил первый голос.
– На днях, уж в округе начинается кутерьма… “
У Пушкина в “Капитанской дочке” образ мятежного народа – еще случайный, возникающий только из разговоров. Гринев, приехав в крепость, при первой же встрече с капитаном Мироновым заводит речь о восстании: “Я слышал, что на вашу крепость собираются напасть башкирцы”.
“Пустяки! – сказал комендант. – У нас давно ничего не слыхать!” Но потом события развивались так, что далекий мятеж, не тревоживший офицеров крепости, получил название “пугачевщина”.
В романе “Вадим” сын помещика Палицына Юрий, разыскав отца на охоте, с волнением сообщает: “Мы погибли! Народ бунтует. Я видел… на улице села и вокруг церкви толпились кучи народа. Они ждут если не самого Пугачева… то казаков его… спасайтесь!”
Угнетенный народ пошел за Пугачевым, несмотря на жестокие меры правительства по усмирению бунта.
В повести “Капитанская дочка” вооруженный народ подступил к Белогорской крепости. Штурмующих не испугали залпы пушек – они ворвались в крепость. Весь гарнизон (за исключением Миронова, Гринева и одного поручика) сдался и бросил оружие. Гринев становится свидетелем массового восстания: “Жители выходили из домов с хлебом и солью. Раздавался колокольный звон. Вдруг закричали в толпе, что государь на площади ожидает пленных и принимает присягу. Народ повалил на площадь”.
В романе “Вадим” Лермонтов очень точно рисует нам страх помещика Палицына перед грозной силой: “О господи!., куда мне деваться… все против нас… бог и люди. И
Кто мог мне отгадать, что этот Пугачев будет губить кого же – русское дворянство! – простой казак!.. боже мой!” Крестьянское восстание Пугачева возникло стихийно. Не было четкой цели и общих интересов у крестьян и казаков. Невыносимо тяжелая жизнь заставила их пойти на бунт.
Пушкин в повести “Капитанская дочка” сумел покарать внутренний мир этих простых людей. Вот как он описывает их взаимоотношения со своим предводителем: “Все обходились между собой как товарищи и не оказывали никакого особенного предпочтения своему предводителю. Разговор шел об утреннем приступе, об успехе возмущения и о будущих действиях. Каждый хвастал, предлагал свои мнения и свободно оспаривал Пугачева. И на сем странном “военном совете решено было идти к Оренбургу: движение дерзкое… “.
В романе “Вадим” озлобленные крестьяне ищут своего скрывшегося обидчика – помещика Палицына. Опьяненные своей победой, они не думают, как будут жить дальше: “Ведь мы с утра только по чарке выпили, и теперь едем искать Палицына… нам до вечера не добраться к месту… иль делать привал… своих обделять не надо… мы попируем, отдохнем – а там, что будет, то будет!..
… Между тем казаки разложили у берега речки несколько горящих огней и расположились вокруг, прикатили первую бочку – началась пирушка… сначала веселый говор пробежал по толпе, смех, песни, шутки, рассказы – все сливалось в одну нестройную неполную музыку”.
В повести “Капитанская дочка” Пушкин также следовал народным представлениям о смелых людях, поднимавших бунт, использовал поэтические представления народа |о своих защитниках из пословиц и песен. Например, после принятия решения идти на Оренбург Пугачев предлагает: “Ну, братцы, затянем-ка на сон грядущий мою любимую песенку”. Он пел песню “Не шуми, ыати зеленая дубровушка, не мешай мне доброму молодцу думу думати”. Пугачев не зря любил эту песню. Она олицетворяла его понимание жизни. Он не боялся смерти, предчувствуя поражение своего мятежа. Герой повести Пушкина Гринев рассказывал: “Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице”. Его потрясает смелость мятежников, преступивших законы самодержавного государства, бросивших вызов власти.
Пушкин показал на примере судьбы Пугачева свой важнейший принцип реализма: именно в борьбе, протесте против несправедливости человек может реализовать себя как личность. Гринев пожалел предводителя восстания и предложил отказаться от смелого замысла идти на Москву. “Нет – отвечал Пугачев, – поздно мне каяться. Для меня не будет помилования. Буду продолжать как начал. Как знать. Авось и удастся!”
Пушкин не побоялся вскрыть темные стороны стихийного восстания народа. Автор показывает жестокость Пугачева и народа в борьбе со своими мучителями. Однако Пушкин объясняет, что жестокость порождена и беспощадной борьбой двух враждебных сторон и веками накапливавшейся ненавистью к угнетателям.
Подчеркивая свободолюбие и мятежность народа, Пушкин показывает и другую сторону национального характера – сформированные рабством смирение и покорность. Реализм писателя позволил ему раскрыть историческую миссию и величие народа, и глубоко драматичную, наполненную острыми противоречиями судьбу его в самодержавном крепостническом государстве.
Историческая заслуга двух великих писателей состоит в том, что они подняли вопрос о роли народа в истории, вере в его творческие силы.
Русская литература последовала завету Пушкина – народ стал ее главным героем.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars
(1 votes, average: 5,00 out of 5)



Вірш альбаьрос.
Ви зараз читаєте: Стихийность крестьянского движения в повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка” и в романе М. Ю. Лермонтова “Вадим”
Copyright © Українська література 2023. All Rights Reserved.